Тихое Рождество 1909 года, с кутьей и ароматным сбитнем прошло. Наступало время шумных и красочных балов и маскарадов в честь наступающего Нового года.

Один за другим такие балы проходят в клубе приказчиков, в Орловском дворянском и Орловском купеческом собраниях, в Бахтина кадетском корпусе и Александровском реальном училище. Особенно красивы детские рождественские маскарады. Мальчики наряжаются морскими разбойниками, сказочными принцами или русскими богатырями. Девочки - принцессами, Красными Шапочками, феями. Популярны «народные» мотивы: по бальной зале порхают маленькие цыганочки и восточные красавицы. Мелодии в зале утопают в шуме, смехе, звуках разрывающихся за окном фейверков. Новогоднее настроение витает и в самом воздухе. В свете огня порхают снежинки, на улице мороз, а в бальной зале и светло и тепло и так весело! Надо ли говорить, что от посетителей отбоя нет. Кроме того за лучшие костюмы решено вручить ценные призы. Одним словом, последнюю неделю декабря, жизнь в городе бурлит.

В это самое время, в городе появилась, на первый взгляд неприметная, скромная женщина в монашеской одежде. Тихая, приветливая, она ходила по балам и просила подаяния для нужд женского монастыря.

А в «Орловском вестнике» затем появилась прелюбопытная заметка: «Третьего дня полициею 1-ой части была задержана скромная на вид монашенка по подозрению в том, что «случайно» захватила чьи-то 10 рублей. Монашенка была доставлена в участок, где жене городового было предложено обыскать ее. Каково же было изумление и ужас жены стража, проводившей обыск, когда обнаружилось, что пред нею стоит не монашенка, а переодетый в женское монашеское платье… мужчина. При дальнейшем исследовании задержанная «монашенка» оказалась тульским мещанином Иваном Александровым Дрыкиным. Некоторое время Дрыкин, скрытый под тем же скромным одеянием, под видом спасающейся россиянки жил в местном женском монастыре».

Дальше больше. После тщательного осмотра, участковый надзиратель обнаружил массу интересных вещей: серьги, мужские и женские часы, булавку, запонки, массивный портсигар. Мало того, все эти вещи, как и нательный крест, оказались золотыми. Иван Дрыкин уверял, что вещи эти его личные, достались по наследству от бабки – купчихи, к ней он собственно в Орел и приехал. Когда спросили про монашеские одежды, услышали тот же ответ. Наследство, у бабки – купчихи сестра монахиня в Орловском женском монастыре.

В тот самый день, в полицейскую часть один за другим пришли пять представителей: гильдии приказчиков и купцов, секретарь Орловского дворянского собрания, офицер – воспитатель Бахтина кадетского корпуса и надзиратель Александровского реального училища. Пришли они с заявлениями о пропаже личных вещей. Стали разбираться. Везде, где появлялась скромная старушка-монашенка, в завершение вечера посетителей ожидал неприятный сюрприз. Разгоряченные танцами и представлениями люди с радостью помогали в «богоугодном» деле, щедро раздавая мелочь и ассигнации. В конце вечера у монахини всегда была полная кружка подаяний.

В Орловском купеческом собрании вышло и того хуже. только собрались там начать вручать обещанные ценные призы за лучшие карнавальные костюмы, как выяснилось, что призов то и нет…, вручать нечего.

В полицейском участке пристав Подгородецкий, поговорив с заявителями, устроил очную ставку. Без курьеза не обошлось и здесь. Сначала Иван Дрыкин предстал в образе монашки. Заявители уверенно опознали в ней ту самую монахиню, просящую подаяние. Но какого же было их удивление, когда перед ними явился истинный Иван Дрыкин. Дар речи потеряли все пятеро. Еще не оправившись от потрясения, в предъявленных изъятых у Дрыкина вещах, они стали опознавать свои вещи.

«Ну что, Дрыкин, отправляю тебя завтра на отсидку, пусть там с тобой уже другие разбираются, – сказал Подгорецкий, проводив последнего заявителя. – Ты, кажется, проходимец еще тот!»

Был уже поздний вечер 31 декабря, когда усталый но довольный, Подгородецкий брел домой, встречать Новый год с семьей.

Около трех часов ночи в дверь Подгородецкого постучали … Дежуривший в ту ночь городовой Кошеверов. Обходя свою территорию, заметил он, что дверь полицейской части открыта. Надзиратель, охранявший Ивана Дрыкина, был найден запертым в камере на его месте, со связанными руками и ногами, с кляпом во рту и только в исподнем белье. Как все произошло, надзиратель Суханов рассказал в подробностях. Оказалось, что Дрыкин, несмотря на тщательный обыск, умудрился где-то на теле спрятать несколько ассигнаций и уговорил надзирателя отметить Новый год (дал и сверх того, что стоит бутылка). А когда Суханов вернулся из трактира и подошел к решетке, протягивая руку с вином, то сразу же отключился от сильного удара. Очнулся только через час, уже в камере, без одежды, оружия и ключей.

Куда же после побега направился Дрыкин, орловским полицейским выяснить не удалось. Информация о сбежавшем арестанте ушла в соседние губернские полицейские управления, но следы его так и затерялись на необозримых российских просторах.

По статье краеведа и писателя Александра Полынкина «О Рождественских событиях, произошедших в Орле почти сто лет назад» (печатается с небольшими сокращениями).