13 марта Орловскому централу исполнилось 110 лет.

Здание Орловского централа основано в 1840 году. Первоначально оно предполагалось для арестантской роты.

К 1870 году  - это исправительное арестантское отделение. В 1908 году тюрьма преобразована  во временный каторжный централ. Тюремным инспектором был назначен Эрвин фон Кубе, а начальником Николай Мацкевич.

Орловский централ прекратил свое существование в 1917 году. В течение трех дней из тюрьмы были освобождены все политические заключенные.

После февральской революции, в начале 20-х годов прошлого века, на территории Орловского каторжного централа был организован концентрационный принудительно-трудовой лагерь № 1. А с октября 1941-го по июнь 1943 года здесь действовал фашистский концлагерь.

Дух Дзержинского

Давно и с удовольствием и охранники орловского СИЗО, и его бывшие постояльцы рассказывают леденящие душу истории о том, что по ночам по коридорам Орловского централа до сих пор бродит дух Дзержинского. И в это время в тишине раздается звук кандалов. Эти рассказы молодые сотрудники слушают с настороженностью, а опытные — с улыбкой. Скорее всего, это некая местная легенда, призванная поддерживать корпоративный дух.

Камера Феликса Эдмундовича Дзержинского, участника российского революционного движения, одного из руководителей революции в Варшаве в 1905-1907 годах, сохранена в СИЗО № 1 г. Орла в первозданном виде, теперь уже как музей. Именно на эти годы пришелся пик славы Орловского централа как одной из самых жестоких каторжных тюрем царской России.

Из письма Дзержинского: «…Эти условия попросту невозможны. Последствиями их является то, что каждый день кого-нибудь вывозят отсюда… в гробу. Из нашей категории (политических) умерло уже пять человек в течение последних шести недель — все от чахотки».

За колючей проволокой

Централ представлял собой комплекс из пяти основных кирпичных сооружений: главный корпус на 734 арестанта, крепость на 117 арестантов, корпус одиночных камер на 184 арестанта, больница на 70 арестантов, «новый» корпус на 218 арестантов.

За всю свою историю архитектура централа претерпела заметные изменения. Главный корпус (он был самый большой) разрушен еще в годы Великой Отечественной войны. А вот корпус «царских одиночек» (один из самых старых корпусов СИЗО), где держали особо опасных политических заключенных, сохранился. Правое крыло корпуса имело круглые сводчатые потолки, сквозные пролеты и X-образные калитки. Сейчас многое изменилось. Сделан ремонт. Но находиться здесь все равно жутко.

В камерах, рассчитанных на 30-40 человек, находилось по 60 заключенных. Поэтому не то чтобы лежать, даже сидеть было негде. Воздуха не хватало. Отсутствовали элементарные санитарные условия. Люди умирали от туберкулеза, брюшного и сыпного тифа. Заболевших подолгу оставляли в общей камере.

Каждому вновь поступившему арестанту выдавался билет. Содержание его было примерно таким: «Матвей Спиридонов был осужден в 1915 году к 20 годам каторги за то, что поимел наглость требовать у командира части выплаты причитающихся ему пайковых денег». Этот билет являлся некоторым подобием современной камерной карточки заключенного. Кстати, таковыми их не называли. Чаще к ним обращались — бродяга.

По сохранившимся воспоминаниям заключенных, самым тяжелым был первый месяц заключения. В этот период арестантов били за все: не то сказал, не так посмотрел. Следующим испытанием были каторжные работы.

Тюремное производство

Там, где сейчас располагается новый современный корпус, раньше находились так называемые царские мастерские. Они снабжали ножными кандалами и наручными цепями не только Орловский централ, но и все тюрьмы России. Кроме того, здесь изготавливались комплектующие к ручной гранате образца 1914 года, подковы для нужд русской армии (их чертежи хранятся в Центральном Архиве Орловской области).

Арестантский труд охотно использовали частные предприниматели, которые заключали с администрацией тюрьмы выгодные для них договоры. В руках местных бизнесменов той эпохи находились самые крупные в тюрьме производства: паркетное, мебельное, обувное, багетно-рамочное, переплетное. Самым сложным из них было хлопкотрепальное производство. Попасть в эту мастерскую означало для арестантов смертный приговор. Инициатором создания и главным надсмотрщиком мастерской был орловский подрядчик Ветров. В 1909 году он за свой счет построил здесь дощатый навес без окон. В нем стояли машины хлопкочесальные, пресс, щипалка. Машины были старые, без двигателей. С шести утра до восьми вечера сотни каторжан без смены вертели тяжелые машины. При работе поднималась густая ядовитая пыль, от которой каторжане задыхались. После нескольких месяцев работы на «хлопке» арестант тяжело заболевал и становился калекой.

За свой труд они получали 10 копеек в месяц.

Наказания

В день надо было сдать тринадцать пудов. За невыработку пороли. По оставшимся в архивах воспоминаниям арестантов, Ветров был редкостным зверем. Он не расставался с плеткой. Это была особая нагайка — с узлами. Даже от легкого удара ею на теле выступала кровь. После двадцати-тридцати таких ударов арестанты теряли сознание. Обычной для них порцией было 99 ударов. По закону разрешалось пороть до ста ударов.

Получив свою порцию ударов розгами, сидельцы часто попадали в тюремный лазарет. Каторжники называли его между собой отделением общей живодерни. Больных здесь «лечили» все тем же насилием. А в истории болезни тюремный врач Рыхленский писал всегда одно и то же: «простуда».

Подвал, где арестантов пороли розгами, сохранился. Теперь в нем — технический блок.

Быт заключенных

Условия жизни в Орловском принудительно-трудовом лагере № 1 были, мягко говоря, не самые лучшие. Заключенные спали на сплошных деревянных нарах без постельного белья и матрасов и по несколько месяцев ходили в одной и той же грязной одежде — стирать ее было негде.

Правда, рацион питания заключенных можно считать по тем временам неплохим: на каждого арестанта приходилось в сутки по фунту (410 граммов) хлеба, фунт им же заготовленного осенью картофеля, 310 граммов мяса и 13 граммов соли. Это была стандартная норма питания. Но заключенным этого не хватало, поэтому они часто болели. В марте 1921 года из 556 заключенных более двухсот человек заразились сыпным и возвратным тифом. Распространенными в трудовом лагере были дизентерия, цинга, туберкулез, гинекологические заболевания. Между тем имевшаяся в Орловском лагере № 1 больница была рассчитана всего на 45 человек, и попасть в нее считалось большой удачей — в других лагерях Орловщины больниц не было вовсе.

СПРАВКА

Орловский концентрационный лагерь принудительных работ № 1 был организован 26 декабря 1919 года. Он располагался в трех корпусах пересыльной части бывшей каторжной тюрьмы на улице Казарменской (ныне — ул. Красноармейская). Лагерь начал функционировать 16 февраля 1920 года. В нем находились 20 общих и 12 одиночных камер. Комендантом лагеря был назначен двадцатипятилетний А. Фридман.

Лагерь был обычной тюрьмой и местом фильтрации подозрительных лиц. Сюда попадали тунеядцы, дезертиры, спекулянты, уголовники, контрреволюционеры, иностранцы. На 1 октября 1920 года из 844 заключенных более трети были политзаключенными. Одним из главных рычагов воспитательной работы в лагере была принудительная трудовая повинность.

Бесплатная рабочая сила

Арестанты вставали в шесть часов утра. Их рабочий день начинался в восемь утра и заканчивался в шесть вечера (с перерывом на обед). Власть относились к заключенным, как к источнику бесплатной рабочей силы. По распоряжению губернского финансового отдела они пилили дрова для отопления госучреждений, работали грузчиками в автохозяйствах, рабочими на спиртовом, авторемонтном заводах, на производстве по утилизации отходов.

За хорошую работу предусматривались поощрения. Например, разрешались тридцатиминутные свидания с родственниками в присутствии надзирателя, отпуска, походы на базар или к знакомым. Как только ввели эти поощрения, в течение первых десяти месяцев из Орловского лагеря № 1 сбежали семьдесят шесть заключенных. Чтобы пресечь побеги, начальство лагеря ввело принцип «круговой поруки» сокамерников за заключенного-отпускника.

Лагерь смерти

С октября 1941-го по июнь 1943 года оккупационными властями фашистской Германии на территории бывшей Орловской губернской тюрьмы был образован концентрационный лагерь. Здесь содержались военнопленные, подпольщики и просто гражданское население. Убитых и умерших в тюрьме в годы оккупации Орла фашистами – около пяти тысяч человек — хоронили на кладбище около городской тюрьмы.

Из воспоминаний военнопленного:

«…Утро. Вторник. Значит, фашисты опять будут убивать наших. Всех. Без разбора. Мужчин, женщин, детей. Я крепко прижимаю ладони к ушам, чтобы не слышать раздающиеся за окном тюрьмы выстрелы. Даже не глядя в окно, я четко представляю себе все, что там происходит. Сейчас четверых обреченных подведут к стене тюремного двора. Гитлеровцы приставят к их затылкам пистолеты. Щелкнет курок. И все…

Потом убьют еще четверых. Здесь же, у еще неостывших тел.

Некоторых загоняли сразу в траншеи. И расстреливали из автоматов…».

Первый блок, в котором происходила расправа над ни в чем не повинными людьми, называли «блоком смерти». Военнопленные здесь жили без топлива и воды. В камерах площадью пятнадцать-двадцать метров размещалось по пятьдесят-восемьдесят человек. Тяжелая, непосильная работа и плохое питание (максимум 700 килокалорий в сутки) приводили к полному истощению организма заключенных. Из общего числа умерших три тысячи человек, которые содержались фашистами в концлагере, умерли от голода и осложнений на почве недоедания.

Солдаты Советской армии, освободившие наш город в августе 1943 года, во рвах возле централа увидели десятки могил. Некоторые были слегка присыпаны землей, другие — вообще оставлены открытыми.